Доволен...

Несколько ОЧЕНЬ плодотворных дней. Вернее - ночей. Практически полторы главы нового романа. Ну, не скажешь, что рекордные темпы, но и стыдиться нечего...

- Ты верил в Него по-другому? – спросил Афанасий, обращаясь к мертвому Симплициану, как будто бы спорил с живым арианцем. – Ну, так сделай то, что сделал Он! Оживи, если это под силу человеку! Встань и иди!

Мертвец лежал у его ног, странно запрокинув голову на почти перерезанной шее. В приоткрытый рот старика села зеленая навозная муха, привлеченная запахом смерти.

- Не можешь? Что же ты? Попробуй! Ты же учил, что он человек! Повтори то, что он сделал после креста и удара копьем, и я пойду за тобой, нарушив все клятвы!

Ветер внезапно дунул в спину Сервия, принеся с собой неожиданную прохладу, запах травы и коровника. И еще – запах убийства: липкий, сладковато-приторный и чуть-чуть соленый. Запах только что пролитой крови.

Мертвец молчал.

Тот же ветер шевелил разукрашенную красными потеками седую бороду. Нет, это при жизни она была бородой, придававшей хозяину величие и строгость! А после смерти – она стала бороденкой. Грязной, свалявшейся, жалкой…

Привычным движением Сервий отправил меч в ножны и поднял взгляд на пылающий монастырь, на разгорающиеся деревенские дома, на разбегающихся в разные стороны коз и кур, на разбросанные повсюду мертвые тела, на Двенадцать всадников, чьи мечи, копья и стрелы без устали разили оставшихся в живых…

Верхняя губа командира Легиона по-волчьи подергивалась, глаза были холодны и настолько лишены эмоций, что приблизившийся подчиненный невольно перекрестился, словно глянул в лицо самой Смерти.

И его страх не укрылся от Сервия.

Страх – это хорошо. Страх – куда надежнее, чем слова угрозы, чем деньги или обещания вечной жизни. Страх держит прочнее.

Легко, словно юноша, Сервий взлетел в седло, и конь прянул под ним, широко раздувая ноздри, пошел боком прочь от пожара, от ревущего неистово очистительного пламени.

- Тела сжечь, - приказал командир Легиона, не повышая голоса. – Все сжечь, до головешек, до пепла. В полдень нас здесь быть не должно.

Подчиненный кивнул и, с явным облегчением развернув коня, бросил его прочь галопом, в дымную, истекающую криками ужаса деревушку.

Сервий огляделся и, завидев убегающего прочь полуголого мужчину, тронул вороного вослед, сначала неспешно, потом быстрее и быстрее…

Вороной с хрустом стоптал беглеца, затанцевал на месте, тряся головой и похрипывая, повернул, повинуясь узде, натянутой сильными, мускулистыми руками хозяина.

Сквозь клочья густого вонючего дыма вниз смотрело яркое весеннее солнце.

Сумерки